Хотя ограничения из-за COVID-19 не привели к пустым прилавкам, они заметно отразились на ценах, отмечает эксперт РАНХиГС Эмиль Мартиросян.
После прихода вируса люди стали меньше передвигаться, но это не коснулось товаров.
После начала коронавирусных ограничений производство по всему миру сжалось, и поставки товаров в Россию из европейских и азиатских стран и республик СНГ шли во многом за счет запасов, созданных накануне. За хранение этих резервов теперь заплатят российские потребители, считает доцент кафедры менеджмента факультета международного бизнеса и делового администрирования Института бизнеса и делового администрирования (ИБДА) РАНХиГС Эмиль Мартиросян.
— Какие трудности с поставками товаров из-заграницы в Россию еще сохраняются на фоне пандемии? Они зависят от страны или категории товаров?
— Проблемы с поставками не зависят от страны или категории товара. Они зависят от конкретного производителя, от конкретной компании. В период пандемии европейские, американские, азиатские и многие другие компании перешли на индивидуальный график работы. Одни ввели у себя сокращенный рабочий день и снизили объемы выпуска. Другие взяли паузу и вовсе не работали в марте, апреле, мае и даже июне. Поэтому вряд ли можно говорить, что есть какие-то системные проблемы с поставками.
Часть компаний, которые торгуют сезонными товарами, уже понимали, что надвигается пандемия, и сформировали запасы, так называемые «стоки». По моим оценкам, так поступили 70-80% компаний. Это было сделано для того, чтобы в период пандемии спокойно продолжать поставки в условиях неработающего производства. Они подняли нормативы хранения готовой продукции и сырья.
Я не думаю, что это привело к каким-то трудностям с поставками из заграницы, особенно по линии фармацевтики, промышленного производства или сельского хозяйства. Как раз грузы в данном случае не пострадали. Пострадал пассажиропоток, люди стали меньше передвигаться, но это не коснулось товаров. Сбои с поставками произошли только у тех компаний, которые приняли решение на два-четыре месяца полностью остановить производство и дождаться окончания карантина.
— Как это сказывается на сезонных товарах — на их наличии и ценах?
— Если мы говорим про промышленные сезонные сельскохозяйственные товары, товары потребительского спроса, то я не думаю, что они пострадали. Пандемия не привела к росту дефицита. Скорее могли подняться цены. Многим компаниям пришлось делать избыточные запасы, «оверстоки», и это привело к тому, что им пришлось арендовать больше складских помещений, заполнять эти склады готовой продукцией. Я думаю, что расходы по избыточному хранению компании как раз включили в себестоимость продукции. Цены на такие товары в этот период выросли на 1-3%.
В то же время пандемия привела к повышенному спросу на продукты питания и товары сельскохозяйственного назначения. Но на них цены как раз не выросли, потому что каждая страна в период пандемии старалась себя обеспечить локальным производством.
— Что происходит с несезонными товарами? На них пандемия сказалась сильнее?
— Поскольку многие несезонные товары не относятся к категории товаров первой необходимости, то они подвержены рыночным факторам — спросу и предложению. В период пандемии многие люди приняли решение отложить покупку несезонных товаров, особенно бытовой техники, автомобилей. С моей точки зрения, платежеспособный спрос на эти товары сократился. Это обусловлено некой неуверенностью среди населения. Люди боятся, что не сохранят работу в период пандемии.
Однако это явление можно рассматривать как отложенный спрос. Если, допустим, семья планировала приобрести машину, но не купила из-за пандемии и неуверенности в сохранении дохода на ближайшее время, то потребность в ней все равно осталась. Таким образом, у нас возник отложенный до восстановления экономики спрос. Когда он превратится в денежный поток, сказать сложно. Я думаю, для этого потребуется год-полтора — в зависимости от скорости, с которой экономика будет справляться с последствиями пандемии.
Беседовала Анна Семенец
Источник: