Бизнес по экспорту малышей, выношенных суррогатными матерями, развивался удачно, пока не началась эпидемия коронавируса.
Петербург оказался столицей проф рожениц.
Совершенно не так давно в Петербурге разразился скандал с детками, рожденными суррогатными матерями. Китайские био предки не смогли забрать их из-за пандемии, и те угодили в дом малыша. А еще 1-го малыша, не дождавшегося транспортировки в Китай, в Ленобласти отыскали мертвым.
Как неувязка закрытых границ решается на данный момент и что не так с русским законодательством в сфере суррогатного материнства? Как удачно в Рф развивается бизнес по экспорту малышей и почему россиянки так охотно рождают чужих малышей?
«Если б я мог рождать, тоже стал бы сурмамой»
Ольге 27 лет, и она проф сурмама. Уже 3-ий год уроженка Красноярска живет в Петербурге, который негласно считается столицей суррогатного материнства в Рф. Первую девченку она родила для китайских родителей, двояшек — для сограждан. На данный момент женщина опять беременна не своим ребенком.
«Я замужем, у нас есть красивая дочка. Как-то в соцсетях я натолкнулась на объявление в соцсетях и задумалась: а почему нет? Поведала супругу, ожидала отрицательную реакцию, но он меня поддержал и заявил: «Если бы я мог рождать, то тоже стал сурмамочкой!» — ведает Ольга.
Основная мотивация россиянок, готовых стать проф роженицами — средства. За малыша можно получить от 800 тыс. до 1,5 млн рублей. Так, «детские гонорары» Ольга с супругом издержали на покупку квартиры в Петербурге.
«Анализы, проживание во время беременности в отдельной квартире, наблюдение докторов, роды — за все платит агентство суррогатного материнства, — разъясняет Ольга. — Экстракорпоральное оплодотворение делает эмбриолог в лаборатории агентства. Берется ооцит биомамы, сперма биопапы — из их выращивается зародыш. На 6-й денек его переносят суррогатной мамы либо замораживают, чтоб перенести позднее — это именуется криоконсервация».
Детки из пробирки в спартанских критериях
Кому-то эта история покажется одичавшей и напомнит сюжет пользующегося популярностью сериала-антиутопии «Рассказ служанки», но в Рф суррогатное материнство полностью легитимно с 1994 года. Несколько штатов США, Украина, Грузия, Чехия и Наша родина — вот и все страны в мире, где разрешено коммерческое суррогатное материнство.
В крайнее время больше заявок на услуги россиянок поступает из Китая, где суррогатное материнство запрещено. Так, по данным Евро центра суррогатного материнства, в Рф раз в год рождается как минимум 22 тыс. малышей от суррогатных матерей, и около 5% рынка приходится на забугорных клиентов. До сего времени каждогодний рост рынка составлял порядка 20%, но во время пандемии заключение договоров с иноземцами приостанавливают.
В Петербурге, Москве и остальных городках Рф существует огромное количество агентств репродуктивных технологий, предлагающих услуги суррогатного материнства. Часть из их работает прозрачно и находится в правовом поле.
«За четверть века эти организации наработали огромную клиентскую базу, у их есть свои медучреждения, где делают ЭКО, сопровождают беременность — все на базе договоров о добровольческом мед страховании. Это богатые удачные компании, ведь био предки перечисляют большие средства на их услуги. О суммах договоров в агентствах нам даже не молвят», — отмечает Анна Митянина детский омбудсмен по Петербургу.
Невзирая на то, что деятельность таковых организаций законна, они предпочитают вести ее непублично и избегают общения с журналистами.
Так, корреспонденту «Росбалта» категорически отказались говорить, как устроен процесс в 2-ух агентствах — «Вита» и «Спарта» (к рекламщикам крайней, к слову, огромные вопросцы, потому что заглавие вызывает ассоциации с древней Спартой, где слабеньких новорожденных сбрасывали в ущелье).
И пока процесс рождения малышей и их транспортировки за границу был отлажен, русские госорганы и репродуктивные агентства существовали как бы в параллельных реальностях — в абсолютной тиши и согласии. Трудности начались, когда разразилась эпидемия.
«Мать просто встала и ушла»
Как коронавирус запечатал русские границы, стали поступать сообщения о застрявших в стране малышах, рожденных суррогатными матерями. В Петербурге в сентябре высчитали 180 таковых детей от китайских родителей. Наиболее 20 малышей угодили в дом малыша № 3 во Фрунзенском районе, хотя формально город не имел перед ними никаких соц обязанностей.
«Кое-где опосля родов мать просто встала и ушла, — разъясняет пресс-секретарь детского омбудсмена Александр Копейко. — Докторы обратились к нам за помощью, потому что не соображали, что созодать. В доме малыша № 3 город предугадал буфер еще в 10-15 мест, но к концу года количество суррогатных малышей может вырасти до 120. Если границы к тому времени не откроют, мест в наших соц учреждениях на физическом уровне не хватит».
Если суррогатным детям за полгода не оформляют свидетельства о рождении, по решению русского суда их признают оставшимися без попечения и вносят в банки усыновления. К счастью, 20 трем детям в доме малыша все же оформили свидетельства о рождении на китайских родителей, потому что агентства суррогатного материнства в итоге вышли на связь с медиками. На данный момент содержание малышей из-за границы финансируют био предки — но если они закончат это созодать, по российскому законодательству дети официально попадут в дом малыша.
Цель поездки «исцеление бесплодия»
Выход один — как можно быстрее выслать малышей в Китай. В сентябре по этому вопросцу в Петербурге провели совещание с детским обмудсменом, комитетом по наружным связям, МИД и консулом Китайской Народной Республики. Анна Митянина предложила выдать биологическим родителям однократные визы и организовать гуманитарный рейс из Пекина в Петербург, чтоб малыши воссоединились с родителями. Как досадно бы это не звучало, отклика в русском МИД и китайском представительстве эта мысль не отыскала.
© Фото предоставлено аппаратом омбудсмена по правам малышей в Петербурге
Выходить из положения родителям из Китая пришлось без помощи других — неким из их уже удалось получить однократную визу для получения мед услуг в Рф. На данный момент в Петербург приехали около пятнадцати семей из Китая с формулировкой «исцеление бесплодия». Домой они ворачиваются спустя некоторое количество дней — уже с малышами на руках.
Что касается детей в «режиме ожидания», они содержатся в не плохих критериях. В этом удостоверилась Анна Митянина, навестившая малышей в апарт-отеле на Пулковском шоссе. Тут любому ребенку сняли квартиру и выделили индивидуальную няню, которая находится с ним круглые сутки. Все малыши находятся на искусственном вскармливании, почти всем уже сделали прививки по возрасту. С био родителями няни разговаривают по видеосвязи.
Детский омбудсмен подчеркивает, что идет речь только о тех малышах, которых репродуктивные агентства решили показать. Но никто в стране не понимает, сколько по сути таковых суррогатных малышей застряли в Рф, и в которых критериях они на данный момент живут. Неувязка в том, что большая толика этого бизнеса по экспорту малышей остается в тени.
«Сероватый» рынок малышей
«Стану суррогатной матерью. 30 лет, рост 176 см, вес 74 кг. Стопроцентно не больна. Вредных привычек не имею. Без переездов. Лишь СПб. Есть отпрыск, 5.5 лет. Имеется опыт в программке. 03.10.18 родила мальчугана 3300/52. На сохранении не лежала никогда, анализы были хорошие, рождала сама. Выплаты: 1.5 млн рубл. Гонорар, 35 тыс. каждомесячное, 35 тыс. единоразово на одежку. 35 тыс. за плохой перенос».
Объявление такового рода можно повстречать в хоть какой группе «ВКонтакте» по сурматеринству. Их пишут девицы, которые желают пойти в обход репродуктивных агентств и работать с био родителями впрямую. Сделки такового рода и сформировывают так именуемый «сероватый» рынок суррогатных малышей. Ни один муниципальный орган в Рф не имеет представления о количестве заключаемых договоров о сурматеринстве, о правах и обязательствах сторон, о мед сопровождении дамы.
Сходу опосля родов, которые нередко проходят по ОМС, такие мамы таинственным образом исчезают из поля зрения докторов. И вопросец тут даже не в том, имеет ли она право рождать за счет страны, если сама зарабатывает на этом миллион. Важнее то, что никто не понимает, в сохранности ли ребенок и в которых критериях содержится, пока его не отдадут родителям.
Так, некие конторы суррогатных агентств совершенно учреждены китайскими бизнесменами, которые не желают контактировать с органами власти. Время от времени это может кончиться несчастьем — на деньках в Гатчинском районе Ленобласти нашли погибшего малыша, который дожидался, пока его заберут китайские предки. Он был рожден при участии «сероватого» суррогатного агентства «Наследство», принадлежащего агенту из Китая.
Специалисты отмечают, что «сероватый» рынок суррогатного материнства в Москве развивается активнее, чем в Петербурге — процессы передачи малышей биологическим родителям полностью непрозрачны. И что происходит со столичными детьми в ситуации пандемии, неясно. Ясно одно: есть что-то, что мешает суррогатным мамам и репродуктивным агентствам, работающим «всерую», выйти из тени. И быстрее всего, дело в русском законодательстве.
Осуждение общества
«Существует четыре главные формы реализации конституционного права на материнство: естественное рождение малыша, усыновление, процедуры помощи зачатия и суррогатное материнство, — ведает Эвелина Иваева, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник Института страны и права РАН. — С правовым статусом первых 2-ух все понятно, с ЭКО — тоже. В обществе нет колебаний в том, что ЭКО — это благо. Предусмотрены ли социальные гарантии при ЭКО? Да, прямо до программки муниципального финансирования протокола. А вот с суррогатным материнством у нас задачи».
Невзирая на то, что суррогатное деторождение обеспечивает все то же конституционное право на материнство и увеличивает демографию, никто в Рф сейчас не может заикнуться о способности программки госфинансирования суррогатного материнства.
«Мыслима ли соц реклама о суррогатном материнстве? Конституционная ценность одна и та же, а отношение в обществе полностью другое», — гласит Иваева.
С ней соглашается Татьяна Кудряшова, индивидуальный куратор программ суррогатного материнства. По ее воззрению, тема малышей рожденных таковым образом в целом плохо освещена в общественном инфополе, и поэтому люди не до конца понимают, что же все-таки это такое.
«Осуждение окружающих — самый „нездоровой“ момент для сурмам. Девицы, вступившие в программку, скрывают это даже от родителей. Люди относятся к этому как к чему-то криминальному. Некие до сего времени считают, что зачатие происходит естественным методом, и сурмамы продают на генном уровне собственного малыша. Хотя это просто огромное и доброе дело, которая одна дама в состоянии сделать для иной», — гласит Татьяна, добавляя, что обществу нужно популярно разъяснять индивидуальности этого процесса.
Например, в репродуктивных агентствах стараются исключать ситуации, в каких у суррогатной мамы и малыша может сформироваться чувственная связь. Которая полностью естественна и физиологически обоснована, невзирая на то, что в программку девицы идут с определенным настроем и признаются, что «ставят психический блок на беременность».
С каждой сурмамой обычно плотно работает психолог, при этом на всех шагах — при вхождении в программку, во время вынашивания, а время от времени и опосля родов. Это принципиально, потому что у неких дам развивается послеродовая депрессия — гормональный фон опосля беременности и родов «настроен» определенным образом и может плохо отреагировать на отсутствие малыша.
Очередной момент: опосля родов малыша не прикладывают к груди и даже не демонстрируют роженице — опять-таки чтоб не сформировалось чувственной привязанности. Дальше женщина просто пишет отказ от малыша, получает средства и выходит из программки.
Половинчатое законодательство
Эвелина Иваева уверена, что половинчатость регулирования на законодательном уровне возникает конкретно от недопонимания этого процесса обществом, в том числе — бюрократами.
«Заместо того, чтоб выстроить точный механизм гарантий и защиты прав всех участников этих отношений и урегулировать все аспекты, законодатель действует избирательно и фрагментарно. Вступать в эти дела дозволяется, но точных прописанных в законе юридических маршрутов их развития в случае, если что-то пошло не так, не предвидено. Сторонам предлагается решать все задачи без помощи других. И в таковых критериях могут нарушаться права самых незащищенных участников процесса — малышей», — разъясняет юрист.
Половинчатость законодательства, к примеру, проявляется в том, что до дизайна свидетельства о рождении считается, что ребенок принадлежит мамы, которая его родила. В том числе из-за этого стали вероятны скандалы с сурмамами, которые не хотели отдавать собственных малышей биологическим родителям — то ли на чувствах, то ли из-за денежных неувязок.
«По российскому законодательству кто родил, тот и мама, в роддоме ей дают справку о рождении. Конкретно поэтому в агенствах пробуют созодать так, чтоб сурмамы рождали под присмотром и резвее оформлять свидетельство о рождении на био родителей. Если этого не создать, он будет считаться ребенком сурмамы, невзирая на все гражданско-правовые договоры, — разъясняет Эвелина Иваева. — Естественно, далее отец и мама, у каких взяли биоматериалы, могут обосновать свое родительство, но все только в судебном порядке и с ДНК-тестами».
Конкретно эту последнюю отмашку правительство и не дает, хотя, на самом деле, разрешает суррогатное материнство как практику, позволяя работать в рамках гражданско-правовых договорах. По воззрению Эвелины Иваевой, русское общество и правительство сейчас должны обусловиться. Или утвердиться во мировоззрении, что суррогатное материнство — зло и запретить его, или решить, что это абсолютное, без оговорок, благо. Это диаметрально различные правовые дороги. И пока общество не придет к согласию, мучиться от половинчатого законодательства будут все — био предки, суррогатные матери и дети.
Анжела Новосельцева
Детский омбудсмен подчеркивает, что идет речь только о тех малышах, которых репродуктивные агентства решили показать. Но никто в стране не понимает, сколько по сути таковых суррогатных малышей застряли в Рф, и в которых критериях они на данный момент живут. Неувязка в том, что большая толика этого бизнеса по экспорту малышей остается в тени.
«Сероватый» рынок малышей
«Стану суррогатной матерью. 30 лет, рост 176 см, вес 74 кг. Стопроцентно не больна. Вредных привычек не имею. Без переездов. Лишь СПб. Есть отпрыск, 5.5 лет. Имеется опыт в программке. 03.10.18 родила мальчугана 3300/52. На сохранении не лежала никогда, анализы были хорошие, рождала сама. Выплаты: 1.5 млн рубл. Гонорар, 35 тыс. каждомесячное, 35 тыс. единоразово на одежку. 35 тыс. за плохой перенос».
Объявление такового рода можно повстречать в хоть какой группе «ВКонтакте» по сурматеринству. Их пишут девицы, которые желают пойти в обход репродуктивных агентств и работать с био родителями впрямую. Сделки такового рода и сформировывают так именуемый «сероватый» рынок суррогатных малышей. Ни один муниципальный орган в Рф не имеет представления о количестве заключаемых договоров о сурматеринстве, о правах и обязательствах сторон, о мед сопровождении дамы.
Сходу опосля родов, которые нередко проходят по ОМС, такие мамы таинственным образом исчезают из поля зрения докторов. И вопросец тут даже не в том, имеет ли она право рождать за счет страны, если сама зарабатывает на этом миллион. Важнее то, что никто не понимает, в сохранности ли ребенок и в которых критериях содержится, пока его не отдадут родителям.
Так, некие конторы суррогатных агентств совершенно учреждены китайскими бизнесменами, которые не желают контактировать с органами власти. Время от времени это может кончиться несчастьем — на деньках в Гатчинском районе Ленобласти нашли погибшего малыша, который дожидался, пока его заберут китайские предки. Он был рожден при участии «сероватого» суррогатного агентства «Наследство», принадлежащего агенту из Китая.
Специалисты отмечают, что «сероватый» рынок суррогатного материнства в Москве развивается активнее, чем в Петербурге — процессы передачи малышей биологическим родителям полностью непрозрачны. И что происходит со столичными детьми в ситуации пандемии, неясно. Ясно одно: есть что-то, что мешает суррогатным мамам и репродуктивным агентствам, работающим «всерую», выйти из тени. И быстрее всего, дело в русском законодательстве.
Осуждение общества
«Существует четыре главные формы реализации конституционного права на материнство: естественное рождение малыша, усыновление, процедуры помощи зачатия и суррогатное материнство, — ведает Эвелина Иваева, кандидат юридических наук, старший научный сотрудник Института страны и права РАН. — С правовым статусом первых 2-ух все понятно, с ЭКО — тоже. В обществе нет колебаний в том, что ЭКО — это благо. Предусмотрены ли социальные гарантии при ЭКО? Да, прямо до программки муниципального финансирования протокола. А вот с суррогатным материнством у нас задачи».
Невзирая на то, что суррогатное деторождение обеспечивает все то же конституционное право на материнство и увеличивает демографию, никто в Рф сейчас не может заикнуться о способности программки госфинансирования суррогатного материнства.
«Мыслима ли соц реклама о суррогатном материнстве? Конституционная ценность одна и та же, а отношение в обществе полностью другое», — гласит Иваева.
С ней соглашается Татьяна Кудряшова, индивидуальный куратор программ суррогатного материнства. По ее воззрению, тема малышей рожденных таковым образом в целом плохо освещена в общественном инфополе, и поэтому люди не до конца понимают, что же все-таки это такое.
«Осуждение окружающих — самый „нездоровой“ момент для сурмам. Девицы, вступившие в программку, скрывают это даже от родителей. Люди относятся к этому как к чему-то криминальному. Некие до сего времени считают, что зачатие происходит естественным методом, и сурмамы продают на генном уровне собственного малыша. Хотя это просто огромное и доброе дело, которая одна дама в состоянии сделать для иной», — гласит Татьяна, добавляя, что обществу нужно популярно разъяснять индивидуальности этого процесса.
Например, в репродуктивных агентствах стараются исключать ситуации, в каких у суррогатной мамы и малыша может сформироваться чувственная связь. Которая полностью естественна и физиологически обоснована, невзирая на то, что в программку девицы идут с определенным настроем и признаются, что «ставят психический блок на беременность».
С каждой сурмамой обычно плотно работает психолог, при этом на всех шагах — при вхождении в программку, во время вынашивания, а время от времени и опосля родов. Это принципиально, потому что у неких дам развивается послеродовая депрессия — гормональный фон опосля беременности и родов «настроен» определенным образом и может плохо отреагировать на отсутствие малыша.
Очередной момент: опосля родов малыша не прикладывают к груди и даже не демонстрируют роженице — опять-таки чтоб не сформировалось чувственной привязанности. Дальше женщина просто пишет отказ от малыша, получает средства и выходит из программки.
Половинчатое законодательство
Эвелина Иваева уверена, что половинчатость регулирования на законодательном уровне возникает конкретно от недопонимания этого процесса обществом, в том числе — бюрократами.
«Заместо того, чтоб выстроить точный механизм гарантий и защиты прав всех участников этих отношений и урегулировать все аспекты, законодатель действует избирательно и фрагментарно. Вступать в эти дела дозволяется, но точных прописанных в законе юридических маршрутов их развития в случае, если что-то пошло не так, не предвидено. Сторонам предлагается решать все задачи без помощи других. И в таковых критериях могут нарушаться права самых незащищенных участников процесса — малышей», — разъясняет юрист.
Половинчатость законодательства, к примеру, проявляется в том, что до дизайна свидетельства о рождении считается, что ребенок принадлежит мамы, которая его родила. В том числе из-за этого стали вероятны скандалы с сурмамами, которые не хотели отдавать собственных малышей биологическим родителям — то ли на чувствах, то ли из-за денежных неувязок.
«По российскому законодательству кто родил, тот и мама, в роддоме ей дают справку о рождении. Конкретно поэтому в агенствах пробуют созодать так, чтоб сурмамы рождали под присмотром и резвее оформлять свидетельство о рождении на био родителей. Если этого не создать, он будет считаться ребенком сурмамы, невзирая на все гражданско-правовые договоры, — разъясняет Эвелина Иваева. — Естественно, далее отец и мама, у каких взяли биоматериалы, могут обосновать свое родительство, но все только в судебном порядке и с ДНК-тестами».
Конкретно эту последнюю отмашку правительство и не дает, хотя, на самом деле, разрешает суррогатное материнство как практику, позволяя работать в рамках гражданско-правовых договорах. По воззрению Эвелины Иваевой, русское общество и правительство сейчас должны обусловиться. Или утвердиться во мировоззрении, что суррогатное материнство — зло и запретить его, или решить, что это абсолютное, без оговорок, благо. Это диаметрально различные правовые дороги. И пока общество не придет к согласию, мучиться от половинчатого законодательства будут все — био предки, суррогатные матери и дети.
Анжела Новосельцева
Источник: